Год	Чемпионат		Игр(Голов)
1997	Локомотив (Нижний Новгород)		17(0)
1999	Локомотив (Нижний Новгород)		18(1)
2000	Локомотив (Нижний Новгород)		12(0)
2000	Динамо (Москва)		12(2)
2001	Динамо (Москва)		24(4)
2002	Сатурн-Ren TV (Раменское)		12(1)
2003	Сатурн-Ren TV (Раменское)		28(4)
2004	Сатурн (Раменское)		25(8)
2005	Сатурн (Раменское)		26(0)
2006	ФК Москва (Москва)		26(2)
2007	ФК Москва (Москва)		25(4)
2008	ФК Москва (Москва)		19(1)
2009	Рубин (Казань)		11(0)
2010	Рубин (Казань)		18(0)
2011/12	Рубин (Казань)		16(0)
2012/13	Рубин (Казань)		5(0)
Год	Кубок		Игр(Голов)
1997/98	Локомотив (Нижний Новгород)		1(0)
2000/01	Динамо (Москва)		2(0)
2001/02	Динамо (Москва)		2(0)
2001/02	Сатурн-Ren TV (Раменское)		2(1)
2002/03	Сатурн-Ren TV (Раменское)		1(0)
2003/04	Сатурн-Ren TV (Раменское)		3(1)
2004/05	Сатурн (Раменское)		4(1)
2005/06	Сатурн (Раменское)		2(0)
2005/06	ФК Москва (Москва)		2(0)
2006/07	ФК Москва (Москва)		5(2)
2007/08	ФК Москва (Москва)		2(0)
2008/09	ФК Москва (Москва)		2(0)
2008/09	Рубин (Казань)		2(0)
2010/11	Рубин (Казань)		1(0)
2011/12	Рубин (Казань)		2(0)
Год	Кубок Премьер лиги		Игр(Голов)
2003	Сатурн-Ren TV (Раменское)		2(0)
Год	Суперкубок России		Игр(Голов)
2009	Рубин (Казань)		1(0)
Год	Сборная России		Игр(Голов)
2003	Сборная России		2(0)
2005	Сборная России		1(0)
Год	Еврокубки		Игр(Голов)
1997	Локомотив (Нижний Новгород) К/И		4(1)
2000/01	Динамо (Москва) К/У		2(0)
2001/02	Динамо (Москва) К/У		4(0)
2006	ФК Москва (Москва) К/И		3(1)
2008/09	ФК Москва (Москва) К/У		4(0)
2009/10	Рубин (Казань) Л/Ч		2(0)
2010/11	Рубин (Казань) Л/Ч, Л/Е		5(0)
2011/12	Рубин (Казань) Л/Е		3(0)

Примечание!

Турнир	Игры	Голы	Предупр	Удал
Чемпионат России	294	27	51
Кубок России	33	5	9
Кубок Премьер лиги	2		1
Суперкубок России	1
Сборная России	3		1
Еврокубки	27	2	1
Всего	360	34	63

 

Краткая биография

Петр Александрович Быстров родился 15 июля 1979 года в городе Горький (ныне - Нижний Новгород), РСФСР, СССР. Воспитанник нижегородского училища олимпийского резерва №2. Полузащитник.

* * *

«ГОД ПОЛУЧИЛСЯ ЧУДОВИЩНЫМ»

СУББОТА, 13-Е

Петр Быстров был заметной фигурой даже в нижегородском «Локомотиве» — страшно сказать, сколько лет назад. Недавно доехали мы до города Владимира, где тихо заканчивает с футболом Дмитрий Вязьмикин. Вспомнил много интересного из той поры.

— Гонял нас Валерий Овчинников как сидоровых коз. Однажды заставил подкаты отрабатывать. По триста подкатов за тренировку — вся задница разодрана. Или упражнение: останови мяч животом. Лежа. Причем на каждой фишке ставил человека — специально присматривать за Петей Быстровым. Тот любил уголок срезать. У Бормана он был чемпионом по критике. Как-то на собрании Овчинников речь дал: «Петя, сколько тебе лет?» — «19». — «У тебя же все есть, тебе ничего не надо! Ты же ничего не хочешь! А машина у тебя какая?» — «99-я». — «Вот! „99-я“! Ты ж домой приходишь, холодильник пинаешь — у тебя оттуда сервелат сыпется, в 19 лет…»

Прошли годы — из той команды лишь 30-летний Быстров в большом футболе на виду. Хотя ездит давным-давно не на «Жигулях» и сменил четыре команды. На днях стал чемпионом. Первая в его жизни медаль.

Летом его имя не сходило с газетных полос по печальному поводу — 13 июня Быстров получил тяжелейший тепловой удар во время матча «Рубин» — «Ростов». С тех пор на эту тему не давал интервью. Сегодня он впервые решился на откровенный разговор.

КАК ПОЧЕТНЫЙ ДОНОР

— Вы наверняка анализировали все, что предшествовало тепловому удару. Дурных предчувствий не было?

— Все предыдущие дни перебрал в памяти — вообще ничего подозрительного. Все как обычно. До сих пор не могу понять, почему это случилось. Какое-то стечение обстоятельств. Думаю, одна из причин — жара, наступившая накануне. Организм не успел адаптироваться.

— В ту субботу стояла ужасная жара?

— Да, было тяжело. Мы изначально готовились бороться не только с соперником, но и с погодой. Как потом сказали, во время матча было плюс 37 в тени!

— Начался он в два часа дня?

— В три.

— Тогда из игроков «Рубина» не только вы скверно себя чувствовали. Кажется, Орехов в перерыве просил замену?

— Нет, в перерыве не просил. Ему стало плохо в начале второго тайма. Насколько я помню, Баляйкин в первом тайме к доктору обращался.

— Вы почему замену не просили?

— Не предполагал, что так все обернется. Повторюсь, я же не первый раз играл в такую жару. Глупо жаловаться, тяжело было всем.

— До вас потом дошел комментарий Владимира Маслаченко, который заявил, что все ваши беды со здоровьем — «обыкновенная неготовность»?

— Это его мнение. Если бы человек видел все, что там происходило, наверняка так не говорил бы. Играть в жару можно, но нужны ли подобные матчи болельщикам? Из-за таких комментаторов складывается неправильное мнение людей о происходящем. Слышит звон, да не знает где он.

— Была бы возможность все повернуть назад, что сделали бы по-другому?

— Если б знал, что так произойдет — окажусь в реанимации, жизнь будет висеть на волоске, не говоря уже о том, вернусь ли я футбол, — наверняка поступил бы иначе. Но даже не представляю как…

— Возвращаясь к матчу — что помните?

— Помню все, кроме последних пяти минут.

— Видеозапись позже смотрели?

— А зачем?

— Получается, о происходящем в конце игры можете судить лишь с чужих слов?

— Вот именно. Жена была на трибуне, рассказывает: я сыграл в подкате и потом еле-еле встал… А я этот эпизод не помню вовсе. Стерлось. Ребята говорили, как я уходил с поля — поднял руки, похлопал зрителям. Потом сидел в раздевалке, всем казалось, что все нормально.

— Вам тоже казалось?

— Что происходило в раздевалке, я не помню… Год вообще получился чудовищным. Помимо собственных проблем со здоровьем потерял родителей. В январе отец умер. Я только успел на сборы уехать, и 9-го числа у него случился инфаркт. А в августе не стало мамы. Она тяжело болела. Да и мои неприятности усугубили ее болезнь.

— У вас получается жить сегодняшним днем? Или до сих пор умом в тех событиях?

— Стараюсь гнать мысли о тех днях, хоть уходить от этого очень трудно. Родителей никто не заменит. Думаешь: почему все это произошло? Почему со мной? Но надо жить… Жаль только, папа с мамой не успели порадоваться чемпионству.

— Многие близкие открылись с новой стороны?

— В близких я всегда был уверен. Звонили даже те знакомые, с которыми давным-давно не общался. Желали здоровья.

— Что говорит жена? Вы после этой истории изменились?

— Довольно сильно. Раньше все разговоры сводились к футболу, а сейчас понял — есть вещи поважнее.

— С Ольгой познакомились в Москве?

— Нет, в Нижнем Новгороде. Я тогда в «Сатурне» играл. В родной город приехал на выходные — и встретил Ольгу. Она моя самая большая удача в жизни. Мы уже пять лет вместе.

— Какие советы сейчас можете дать людям, которым предстоит играть в жару?

— Воду пить. Если у тебя постоянно пересыхает во рту — значит, наступает обезвоживание. По губам это чувствуется. Надо хоть глоточек сделать.

— Может, вы мало пили?

— Видимо, надо было больше.

— Прежде случались матчи, когда невмоготу было из-за жары?

— И много — я ж не первый год в футболе!

— Какой сразу всплывает в памяти?

— Финал Кубка России, когда «Москва» 120 минут билась в Лужниках с «Локомотивом». Тогда пекло было еще страшнее, градусов сорок. На синтетике в жару играть невыносимо. Потом два дня кожа с ног слезала.

— Сколько дней пробыли в больнице?

— Десять. Затем отправился в санаторий под Казанью. Мне летать нельзя было, переезды тоже не рекомендовались.

— Эти десять дней в больнице — самые скучные в вашей жизни? Или в санатории было еще скучнее?

— В санатории было повеселее — жена рядом, сын… А в больнице — тоска. Лето, духота, у меня капельницы. Процедуры без конца. Столько крови взяли за это время — могу почетным донором стать. Каждый день — то из вены, то из пальца. После больницы чувствовал себя великолепно. Хотел уже на летние сборы с «Рубином» в Австрию лететь.

— Что помешало?

— Врачи запретили. Во-первых, сам перелет. Во-вторых, в Австрии большая влажность. Решили не рисковать.

КОМА

— Долго еще прислушивались к собственному организму, ожидая сюрпризов?

— Недели три бегал с датчиками. Сам наблюдал — какой пульс, что с сердцем… Хотя знал, что все должно быть в норме. В Москве меня за две недели полностью обследовали. Врачи хотели выяснить, из-за чего такая реакция организма.

— Оказалось, все с вами в порядке?

— Абсолютно здоров. В клинике сказали — организм сильный. В рубашке родился.

— Все было настолько серьезно?

— 60 процентов людей после теплового удара четвертой степени умирают. 20 — на годы впадают в кому. И только каждый пятый, выжив, остается нормальным человеком.

— Когда тренировались с датчиками, был подсознательный страх — вдруг увидите что-то не то?

— Никакого. Даже не понимаю, откуда такая уверенность взялась. На первых тренировках врач все время одергивал: «Петя, спокойнее, не надо пока больших нагрузок…»

— Курбан Бердыев тоже так считал?

— Когда приступил к тренировкам, Бердыев говорил: «Набирай форму постепенно, не надо форсировать». Все прекрасно понимали, что начинаю практически с нуля. Мне приходилось себя сдерживать. Но людей можно понять — они помнили, что творилось в раздевалке. Никогда прежде такого не видели. Не видел только я — потому и был готов на серьезную работу почти сразу.

— Первый раз вышли в Ростове?

— Да, 25 октября. Вот как все закруглилось — от Ростова до Ростова.

— Сезон завершится — надо будет снова сдавать анализы?

— В «Рубине» раз в неделю осмотр, электрокардиограмма. Это нормальная практика. Специально у меня никаких анализов уже не берут.

— Сегодня нет ничего, что напоминало бы об июне 2009-го?

— Ничего. Только чувствую, что врач в команде наблюдает за мной пристально. Постоянно подходит: «Как самочувствие?» Уже привык к этому, доктор очень щепетильный человек. Думаю, еще долго он будет ко мне присматриваться.

— Бердыев после вашего обморока сказал: «Смотреть на то, что происходило в раздевалке, было невозможно. Многие ребята, глядя на это, не сдержали слез».

— Скажу больше — мне до сих пор стараются не рассказывать, что там было.

— Даже Ольга?

— Она не была в раздевалке. Да и зачем ей это знать? Достаточно того, что меня пронесли на носилках мимо нее из раздевалки. Она стояла у дверей. Сказали жуткое — дескать, у меня, скорее всего, геморрагический инсульт…

— Врачи «Рубина» сделали что могли?

— Благодаря профессионализму наших докторов я сижу перед вами. Тогда первые минуты многое решали. Случись заминка — мог быть летальный исход.

— Олег Романцев нам на днях рассказывал, как очнулся в реанимации — и около кровати увидел друга, артиста Александра Фатюшина. Когда в реанимации очнулись вы — что было перед глазами?

— Сколько раз приходил в себя — видел Ольгу. Первый раз очнулся ночью — помню лишь, сплошная темень. Жену отпустили домой поспать, и в 7 утра ей дозвонился. Это поразительно — в 6 часов вечера был в коме, а в 7 утра уже общался по телефону.

— Говорят, люди в состоянии комы видят много интересного.

— Почему-то всех этот вопрос интересует, часто расспрашивают. Кусок жизни просто выпал. Будто свет выключили — чик…

— В больнице только и думали, сможете ли вернуться в футбол?

— Все не так. Первая мысль у меня была: эх, проиграли «Ростову»… Ха-ха! Это правда!

— Бердыев приходил к вам в палату?

— Конечно. Курбан Бекиевич с большой теплотой отнесся ко мне и Ольге. И вообще, благодарен руководству «Рубина» за поддержку.

— У Бердыева никто не играет на уколах. А в других командах приходилось?

— Играл, и это большая ошибка. Один-два матча проведешь через боль, и закончиться все может печально. Серьезной травмой. Что у меня и произошло.

— Это в «Сатурне»?

— Да. Игнатьев попросил сыграть, я и сыграл. В итоге мышца разорвалась. Потом лечился два месяца. Кому что доказал?

— На ваших глазах случались страшные травмы?

— Как-то играл за «Сатурн» против «Спартака». В том матче Бесчастных врезался в Чижова, нашего вратаря, и сломал ему лицевую кость. Чижов, по-моему, сознание потерял. Жуткая картина — кость куда-то ушла, лицо провалилось… Валера долго лечился.

ЦАХКАДЗОР

— Бывало, что собственный организм вас поражал, выдерживая колоссальные нагрузки?

— Знаете, я ведь у Овчинникова прошел через запредельные нагрузки. Особенно на предсезонке. Ни разу не было момента, чтоб я сказал: «Все, не могу».

— Кроссы вам были в радость?

— Кроссы на моей памяти были в радость одному парню — Валере Макарову, мы со школы дружим. Вот он мог бегать сколько угодно. Нас в детстве гоняли будь здоров — то на 10 километров отправят, то на 15. По снегу, по морозу. Никакой пользы от этой беготни не было, как сейчас понимаю. Да и тогда я все время старался срезать. А приятель мой не срезал никогда. Я кричу: «Валер, зачем? Куда?» — «Давай со мной…»

— Он так и не заиграл?

— Заиграл — во второй лиге. А сейчас в команде по футзалу — «Волга-Трансгаз», кажется.

— Вы поработали с Валерием Овчинниковым. Борман — мастер художественного слова. Что осталось в памяти?

— Я не любитель запоминать эти афоризмы — зато сразу пришел на ум Димка Вязьмикин. Тот, кажется, каждое собрание Овчинникова помнил.

— Да любой запомнил бы собрание, которое шло семь часов.

— Да, было такое!

— Как можно семь часов сидеть на стуле?

— Сам не понимаю. Но можно, оказывается.

— Не заснули?

— В другом месте, может, и задремал бы, но только не там. Очень шумный был диалог.

— Борман говорил не останавливаясь?

— Нет, мы крутили взад-вперед кассету. Проиграли дома «Локомотиву» 1:3. Каждый момент он останавливал, и начиналось обсуждение. В итоге за семь часов даже первый тайм не досмотрели.

— Игроки не боялись отвечать?

— После этого собрания Дурнев собрал сумку и уехал из команды. Разругался с Борманом. Кто-то мог с ним поспорить — например, Мухамадиев или Афанасьев. Но если Овчинников завелся — и они молчали.

— А вы?

— Для меня, молодого, на таких собраниях главное было затеряться в зале. Чтоб осколками не посекло.

— Самый памятный ваш разговор с Овчинниковым?

— Как-то привез меня к себе домой, усадил в кресло: «Ну, куда поедешь? В „Торпедо“ или „Динамо“?» Я и понятия не имел, что меня туда зовут. Выдавил: «Не знаю…»

— Очутились в «Динамо»?

— Да. Хоть на сборы съездил еще и с московским «Локомотивом». Смотрины вроде нормально прошли, Семин подходит в конце: «Все в порядке, только Овчинников за тебя большие деньги просит». Еще и доктору «Локомотива» мое колено не понравилось.

— Мышалову?

— Ярдошвили. У меня как раз мениск удалили. После того сорвавшегося перехода прошла неделя, и я подписал контракт с «Динамо». Естественно, ни о каком «Локомотиве» уже не жалел.

— Больше в гостях у главного тренера не бывали?

— Нет. И тогда-то дальше гостиной не ходил. Я перед Овчинниковым был как кролик. Я — мальчишка, а он — великий и ужасный. Еще случай помню, когда Овчинников поразил. Меня, 17-летнего, только-только взял из дубля. Встречаемся на пороге столовой перед установкой на матч. А играть нам с «Ротором». Вдруг слышу: «Ну что, не испугаешься?» — «В смысле?» — «Играть не испугаешься?!" «Нет», — отвечаю. «Да, тебе вообще все по барабану, — реагирует Овчинников. — Ты-то точно не испугаешься».

— Неужели на поле выпустил?

— Выпустил, на последние 20 минут.

— Во время встречи с нами он курил не останавливаясь.

— Очень много курил, это правда. Еще кофе ему Козин делал по спецзаказу — не представляю, сколько ложек на чашку клал. В комнату, где они игры разбирали, потом не зайти было — сплошной дым. Так накурено, что минуту побудешь — костюм можно в чистку сдавать.

— В «Спартаке» тех времен самая большая зарплата была 5 тысяч долларов. Сколько платили в Нижнем Новгороде?

— Я получал две с половиной тысячи долларов. Лидеры, наверное, чуть больше.

— Первых российских бразильцев, Жуниора и Да Силву, в Нижнем застали?

— Да. Смешные ребята. Жуниор-то еще был не совсем деревянный, а вот Да Силва — с пляжа. Зато успехом у нижегородских девиц пользовались бешеным. Очереди к ним выстраивались. Кто-то из них, говорят, увез с собой в Бразилию русскую жену.

— К вам Овчинников относился с большой симпатией. На нагрузках это не сказывалось?

— Никак. В этом плане меня не берег. Я на всю жизнь запомнил сбор в Цахкадзоре…

— Вы и там побывали?

— А как же!

— Трудно вас с этим поздравить.

— 18 дней носились без мячей, трехразовые тренировки. Будили нас в 7 утра, и бежали по дикому морозу. Кругом темень, не видишь, куда бежишь… Ухнула бы пара футболистов в ущелье — никто бы не заметил. Бегали прямо в пуховиках, иначе невозможно. Если ветровку наденешь поверх спортивного костюма — умрешь от стужи. На собраниях Борман говорил: «Ребята, надо заложить фундамент». Вот мне и заложили — до сих пор на нем играю.

— Тренера Козина, который вас будил в Цахкадзоре, ненавидели?

— Мы его за зарядки не любили. Большой был любитель этого дела. В Сочи бегали вокруг гостиницы «Камелия», вставали — и прямо из постели на кросс. Нижегородский «Локомотив» в этих краях все знали.

— Сколько сил уходило в никуда.

— Мне жалко одного — что мало работали с мячом. Никакая беготня мяч не заменит. Сейчас я знаю, что функционально можно подготовиться за короткий срок. В «Рубине» очень грамотный тренер по физподготовке.

— Испанец Рауль Гонсалес Рианчо?

— Да. Во многом его заслуга, что «Рубин» без спадов прошел весь чемпионат. У него очень эмоциональные тренировки, поднимают настроение. Могут быть тяжелыми, но при таких эмоциях нагрузок не замечаешь.

— Овчинникова, ныне вице-президента эстонской «Левадии», давно видели?

— Он заезжал в «Москву», о чем-то толковал с Белоусом. Приехал, сильно похудевший, на древнем «порше». «Хорошо выглядите, Викторович», — сказал я. Видно, что прежних стрессов нет.

«Я — МЕНТ…»

— В свое время вас зазывали разные клубы. Кто особенно красиво уговаривал?

— Слуцкий. Прежде не были знакомы, а тут он позвонил, лично пригласил в «Москву». И наговорил массу комплиментов, я был потрясен. Думаю, елки-палки, вот уж не подозревал, что я настолько сильный футболист…

— Он и в интервью позже назвал вас «одним из самых одаренных и недооцененных российских футболистов».

— Вот видите. Мне говорил приблизительно то же самое.

— Вы были капитаном молодежки. Почему в первой сборной так толком и не сыграли?

— Не судьба, значит.

— Валерий Овчинников говорил, что по таланту вы достойны большего. Но полностью раскрыться помешала травма колена.

— Травм действительно хватало. Но жалеть мне не о чем. Тем более карьера еще не закончена. Бог даст, самое интересное впереди.

— Из московского «Динамо» вы уходили в «Сатурн» со скандалом. Александр Новиков, тренер «Динамо», говорил, что у вас закружилась голова и работали на сборах спустя рукава…

— Теперь вспоминаю этот момент со смехом. Все получилось банально — клуб не захотел выполнять условия контракта. И мне об этом недвусмысленно намекнули.

— Кто намекнул?

— Новиков. В присутствии руководства устроил мне разнос: ты, мол, такой-сякой, плохо тренируешься, голова закружилась, и вообще, хватит думать о новом контракте.

— Нашли, что ответить?

— Я, говорю, за язык никого не тянул. Это вы завели речь о новом соглашении. И квартиру еще год назад по контракту обязаны были дать. Я готов, — пожалуйста, можем хоть сейчас все подписать. Вы же сами «завтраками» кормите. До последнего надеялся решить вопрос мирным путем. Но в итоге пришлось подать заявление на КДК.

— Помимо «Сатурна» вас приглашали еще «Локомотив» и «Шахтер». Получается, «Локо» больше не смущало ваше колено?

— То-то и оно, что смущало. Ярдошвили сказал, что в его практики лишь два футболиста играли с порванной передней крестообразной связкой. Один из них — я. В «Динамо» полгода отыграл с травмой. Колено периодически «вылетало». В «Сатурне» это пару раз повторилось. И Шевчук не выдержал: «Хватит мучиться. Езжай на операцию в Германию». Отвечаю: «Как-то неудобно. Пришел в команду, сыграл всего 12 матчей — и весь оставшийся сезон буду лечиться». — «Об этом не беспокойся. Здоровье — важнее». Между прочим, другой тренер на месте Шевчука мог бы и не говорить такое. Просто ждал бы, когда окончательно доломаюсь.

— А «Шахтеру» почему отказали?

— К тому времени уже дал слово руководству «Сатурна». Да и не хотел уезжать из России. Тогда это был еще далеко не тот «Шахтер», который выиграл Кубок УЕФА.

— Гендиректор «Сатурна» Аксаков говорил, что приходил на тренировки в тулупе, прятался в кустах и смотрел, как работает команда. Игроки знали об этом?

— Слухи доходили, но не думали, что это правда. По крайней мере Аксакова в тулупе ни разу не видели. Но он ведь бывший милиционер — так что прятался, наверное, как надо.

— О своем богатом милицейском прошлом рассказывал?

— Нет. Говорил лишь с усмешкой: «Я — мент, поэтому знаю все, что происходит в команде. От меня ничего не утаишь». Но при всех его чудачествах Аксаков много полезного сделал для «Сатурна». В Раменском серьезный футбол появился благодаря губернатору Громову и Аксакову.

— В «Сатурне» вы ненадолго пересеклись с Романцевым…

— Работать с ним было интересно! Все тренировки игровые, с мячами. Уделял большое внимание передачам. Романцев повторял: «В пасе совершенства нет. Его нужно постоянно шлифовать и доводить до автоматизма. Чтоб партнер получал мяч на ход, под удобную ногу».

— Ухода ничто не предвещало?

— Абсолютно. Прилетели на очередной сбор — Романцева нет. Думаем, наверное, дела в клубе задержали. Или игрока поехал просматривать. А через пару дней выясняется, что Романцев в отставке.

КОНЦЕРТ БРАКАМОНТЕ

— Вы, говорят, недавно поменяли агента?

— Да, сейчас работаю с Олегом Артемовым. До этого был Шандор Варга.

— Почему расстались?

— Не понимаю агентов, которые помогут заключить контракт, получат комиссионные и пропадают. Ему уже все равно, как потом у тебя складываются отношения с руководством, играешь ты или нет. Это неправильно. Можно хотя бы иногда снять трубку, позвонить. С Варгой нас разлучили расстояния (смеется). Сегодня он в Лондоне, завтра — в Будапеште, послезавтра — в Киеве. У него клиентов много. Один из них, Канчельскис, нас когда-то и познакомил.

— До Варги у вас был агент?

— Нет. Переходом из «Локомотива» в «Динамо» занимался лично Овчинников. Когда перебрался в «Сатурн», вести дела помогали знакомые.

— Что запомнилось на «Ноу Камп» кроме победы?

— То, что игроки «Барселоны» выбегают на поле под музыку из фильма «Гладиатор».

— С кем-то футболками поменялись?

— Нет. После матча в раздевалку принесли несколько футболок «Барселоны». Кто захотел — забрал на память. Но я к таким вещам равнодушен.

— Кто из ваших футбольных друзей собирает майки?

— Многие. Правда, дома ни у кого не видел. Вот интересно: меняются, меняются — а куда потом-то их девают? Где они лежат?

— Лучший легионер, с которым вас сводила жизнь в одной команде, — Домингес?

— Еще бы назвал Баррьентоса. Феноменальный талант. Уехав из «Москвы» в аргентинский «Сан-Лоренцо», сразу стал чемпионом и одним из лучших игроков страны. Его и в сборную привлекают.

— За что же Блохин невзлюбил Баррьентоса?

— Питу — парень с характером. Взрывной, эмоциональный. Но и про Блохина можно сказать то же самое. Таким людям общий язык найти сложно.

— Вас не удивило, насколько быстро Блохин успел в «Москве» со всеми рассориться?

— Такой он человек. Не признает компромиссы. Отношения строит по принципу: «Я — главный тренер, и мои решения не обсуждаются». Хотя иногда эти решения не поддавались логике. Например, была у меня травма голеностопа. Только-только восстановился, впереди матч с «Зенитом» на выезде. Блохин спрашивает: «Минут на тридцать тебя хватит?» — «Не вопрос». — «Хорошо, готовься. Я на тебя надеюсь». Лечу с командой в Петербург и не попадаю в заявку.

— Почему?

— Загадка.

— Блохин не скрывал раздражения Макси Лопесом, который перевез из Барселоны «Мерседес-Макларен» за миллион долларов.

— Так и было. С Лопесом ситуация тоже очень странная. Человек блестяще проводит концовку сезона, на сборах забивает чуть ли не в каждом матче. Но стартует чемпионат — и Лопес оказывается в глухом запасе.

— Из аргентинцев с Блохиным сумел сработаться лишь Бракамонте. Потому что дольше всех играет в России и на какие-то проблемы смотрит проще?

— Мне кажется, дело в другом. Но от подробностей воздержусь.

— С музыкальным творчеством Бракамонте знакомы?

— Конечно. Брака не расстается с гитарой. Как-то в кафе собрал всю команду и дал концерт часа на полтора. Это было здорово! Потом каждому диск подарил со своими песнями. У меня до сих пор в машине лежит.

— Дмитрия Тарасова, который перешел в «Москву» минувшей зимой, поселили на базе в соседней комнате с Бракамонте. Так для бедняги Тарасова каждый вечер превращался в испытание…

— Может, Бракамонте сменил репертуар? Раньше всем нравилось, как он поет.

— Одна из песен Бракамонте называется «Тюрьма Петракова». Как впечатление?

— «Тюрьма Петракова»? Хм, не знал. У Браки-то все песни на испанском. Вот если б по-русски спел, тогда я бы запомнил.

— Последняя книжка, которую вы прочитали?

— Роман Пауло Коэльо «Победитель остается один».

— Символично. В какой момент поняли, что не упустите золото?

— Когда в Лужниках победили ЦСКА.

— А когда стало ясно, что можно обыгрывать «Барсу»?

— После второго гола мелькнула мысль. Но в победу поверил лишь с финальным свистком.

— Танец Бердыева в чемпионской раздевалке большое впечатление произвел?

— Огромное. Таким счастливым Курбана Бекиевича я прежде не видел.

— Главный тренер после этого вечера два дня сушил пиджак. Ваши вещи тоже вымокли в шампанском?

— Мне повезло — вещи остались сухими. Зато Сибайю окатили с головы до ног. Да и некоторым журналистам не поздоровилось. Думаю, до сих пор не просохли.

— Впервые пили шампанское в раздевалке?

— Случалось и раньше. Когда нижегородский «Локомотив» вышел в премьер-лигу, шампанское тоже было. Но разве тот праздник сравнить с нынешним?

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ. «Спорт-Экспресс». 27.11.2009.

 

БОМБАРДИРЫ

1	Дзюба Артём	232
2	Кержаков Александр	226
3	Павлюченко Роман	189
4	Веретенников Олег	185
5	Мостовой Александр	163
6	Родионов Сергей	162
7	Смолов Федор	156
8	Кириченко Дмитрий	152
9	Лоськов Дмитрий	152
10	Бесчастных Владимир	148
11	Карпин Валерий	143
12	Черенков Федор	141
13	Гаврилов Юрий	140
14	Аршавин Андрей	132
15	Семак Сергей	131
16	Тихонов Андрей	127
17	Андреев Сергей	126
18	Сычев Дмитрий	125
19	Погребняк Павел	125
20	Вагнер Лав	124
21	Колыванов Игорь	118
22	Семшов Игорь	115
23	Промес Квинси	114
24	Саленко Олег	114
25	Титов Егор	113
26	Кокорин Александр	107
27	Булыкин Дмитрий	106
28	Терехин Олег	105
29	Азмун Сердар	103
30	Есипов Валерий	102
31	Бородюк Александр	100

 

  

ПОМОГИТЕ НАШЕМУ ПРОЕКТУ

ФУТБОЛЬНЫЕ БОМБАРДИРЫ РОССИИ

перевод НА КАРТУ

4817 7601 9403 8885