Год	Чемпионат		Игр(Голов)
1995	Крылья Советов (Самара)		29(0)
1996	Балтика (Калининград)		32(0)
1997	Балтика (Калининград)		33(0)
1998	Балтика (Калининград)		27(3)
1999	Торпедо (Москва)		30(5)
2000	Торпедо (Москва)		29(1)
2001	Торпедо (Москва)		28(2)
2002	ЦСКА (Москва)		22(1)
2003	Шинник (Ярославль)		18(1)
2004	Шинник (Ярославль)		14(0)
Год	Кубок		Игр(Голов)
1997/98	Балтика (Калининград)		2(0)
1998/99	Балтика (Калининград)		1(0)
1999/00	Торпедо (Москва)		1(0)
2000/01	Торпедо (Москва)		3(0)
2001/02	Торпедо (Москва)		1(0)
2001/02	ЦСКА(Москва)		1(0)
2002/03	ЦСКА(Москва)		1(0)
2003/04	Шинник (Ярославль)		7(0)
2004/05	Шинник (Ярославль)		2(0)
Год	Кубок Премьер лиги		Игр(Голов)
2003	Шинник (Ярославль)		5(0)
Год	Сборная России		Игр(Голов)
2001	Сборная России		3(0)
2002	Сборная России		5(0)
Год	Еврокубки		Игр(Голов)
1998	Балтика (Калининград) К/И		5(0)
2000/01	Торпедо (Москва) К/У		2(0)
2001/02	Торпедо (Москва) К/У		2(0)
2002/03	ЦСКА (Москва) К/У		1(0)

Примечание!

Турнир	Игры	Голы	Предупр	Удал
Чемпионат России	262	13	33
Кубок России	19		2
Кубок Премьер лиги	5
Сборная России	8		1
Еврокубки	10		1
Всего	304	13	37

 

Краткая биография

Вячеслав Даев родился 6 сентября 1972 года в городе Туле, РСФСР, СССР. Воспитанник футбольной секции Тульского машиностроительного завода. Первый тренер – Виктор Ермаков. Защитник.

* * *

ЗИГЗАГ УДАЧИ

Вся его карьера — цепь сплошных зигзагов, не вписывающихся в расхожее представление о биографии футболиста. Играть всерьез начал лишь в 17 лет. В сборной дебютировал в 29 и даже попал на чемпионат мира. А в 32 неожиданно ушел из футбола.

ЗАКАТ

Уже несколько месяцев его зовут Вячеслав Евгеньевич. Он тренер юношей 1989 года рождения в торпедовской ФШМ. Рядом на лужниковской синтетике возится с мальчишками другой знакомый персонаж — Андрей Гашкин. «Вводит меня потихоньку в курс дела, — уточняет Даев, пока мы бредем к раздевалкам вдоль поля. — Он-то здесь второй год трудится».

— Гашкин все же постарше. А ваши ровесники по-прежнему в премьер-лиге успешно играют. Что мешало это делать вам еще хотя бы пару лет?

— Мысленно я давно себя готовил к уходу. Когда из ЦСКА в «Шинник» перебрался, стало ясно, что карьера близится к закату. Вдобавок обострились травмы. В прошлом году они окончательно доконали. Что поделать, у меня хроническое повреждение приводящих мышц правого и левого бедер… Сравнивал себя невольно с человеком, который пытается догнать уходящий поезд. Тратишь уйму сил, а он только все больше и больше отдаляется. Я понял, что его не догоню. И решил не терять время. Просто пересел в другой поезд.

— А я помню ваши слова в первом после перехода в «Шинник» интервью: «Еще надеюсь вернуться в сборную». Выходит, лукавили?

— Нет, в тот момент я искренне так считал. Но вскоре опустился с небес на землю. Чудес не бывает. Отъезд из московского клуба на периферию — всегда шаг назад.

— Многие футболисты цепляются до последнего. Ведь даже с заработками в первой лиге никакой оклад детского тренера не сравнится. Полагаю, вы уже прочувствовали это на себе.

— Еще бы! Зарплата у меня, как у рабочего на заводе. Параллельно в ВШТ поступил. Год обучения там стоит 70 тысяч рублей. За кого-то клубы платят, а кто-то, как я, — из своего кармана. К счастью, успел кое-что накопить. Да и у жены свой маленький бизнес. Что-то с торговлей связанное, в подробности, признаться, не вникаю. В отличие от Татьяны мне это совершенно неинтересно. Доход какой-то приносит — и ладно… Словом, есть сейчас возможность не думать о деньгах, а заниматься тем, к чему лежит душа.

— Не размениваясь на варианты типа Благовещенска или Махачкалы?

— Вот-вот. Я объелся футболом настолько, что опускаться после премьер-лиги куда-то вниз не тянуло абсолютно. Конечно, были бы проблемы — пришлось бы гонять мяч, пока сердце стучит. Не обращая уже внимания на болячки и дивизионы.

— Когда в последний раз поиграть за какой-нибудь клуб предлагали?

— Не поверите — неделю назад. При том, что всем известно о моей работе в торпедовской школе. Приглашали в Казахстан, в первую лигу. Про вторую и говорить нечего. Для меня, однако, это пройденный этап. Надо двигаться вперед.

— Помните день, когда сказали себе: все, больше не играю?

— Нет. Не было у меня ни мучительных размышлений на эту тему, ни бессонных ночей. Поговорил с Татьяной. Она на ситуацию отреагировала без драматизма: «Если продолжаешь играть — не волнуйся, поедем за тобой, куда надо. Заканчиваешь — что ж, начнем новую жизнь». Зимой пробовал пробежаться — боль в мышцах не отпускала. Но главное — мне уже не хотелось играть. От других сошедших «стариков» слышал, как тянет их на поле, как футбол им чуть ли не снится по ночам. У меня таких снов нет. Вообще, ни разу за это время не испытывал желания вновь зашнуровать бутсы. Изредка на тренировках со своими ребятами выхожу — эмоций ноль. Сам удивляюсь.

— А как вас из Ярославля в ФШМ занесло?

— Осенью в «Шиннике» я не скрывал, что могу завершить карьеру. В курсе был и мой друг Игорь Семшов. Видимо, слухи дошли до торпедовского руководства. Юрий Мишин позвонил мне еще в сентябре. Позже в «Шиннике» предложили с дублем поработать, а в межсезонье Долматов звал к себе помощником. Но бегать и расставлять фишки, выполняя чужие указания, мне, считаю, рановато. Вначале нужно попробовать создать что-то свое.

— Получается, не держали на вас в «Торпедо» обиды за давнишний переход в ЦСКА?

— Нет. И с Алешиным, и с Шевченко расстались нормально. Как принято писать, «без взаимных претензий».

— В жизни после футбола что для вас оказалось самым сложным?

— Привыкнуть к тому, что теперь за меня никто ничего решать не будет.

СЕРДЦЕ

— Игроку Даеву есть о чем сожалеть?

— Вряд ли. Я выжал из себя максимум. Меня сроду не причисляли к каким-то талантам. К тому же по-настоящему заниматься футболом начал только в смоленском институте физкультуры.

— А до этого где пропадали?

— В родной Туле ходил в футбольную секцию при заводе, но что там были за тренировки? Поле напоминало одну большую грядку. Тренер бросал нам, пацанам, мяч, словно собаке кость, и садился где-то в сторонке. Разве сравнишь с условиями в той же ФШМ?! Благо физическими данными природа не обидела. Помимо высокого роста у меня хорошая стартовая скорость. Почти во всех своих командах я был едва ли не самым быстрым. За счет этого да еще дисциплинированности и удалось пробиться наверх. Помню, приехал на просмотр в «Крылья». Дают тест — 7 раз по 50 метров. Финишировал вторым, и Аверьянов, явно не ожидавший от неизвестного новичка такой прыти, обомлел. Вижу, отношение вмиг изменилось: «Все, Слава, берем». Так я подписал свой первый профессиональный контракт.

— А до этого вторая лига — «Знамя труда», «Искра», «Кристалл»…

— Я играл за сборную институтов Смоленска. На первенстве РСФСР среди вузов мы котировались очень прилично. Тренировал нас ныне покойный Салымов Валерий Тимофеевич. В 91-м он порекомендовал меня в Орехово-Зуево. Зимой я заболел, но по глупости все равно продолжал тренироваться. Нагрузки давали порядочные — в итоге сердце «посадил». Врачи посоветовали взять паузу. Ждать в клубе никто не собирался, и меня выгнали. Контрактов-то тогда не было, числился я рабочим на местном комбинате… Вернулся в Смоленск. Полгода вел жизнь обычного студента, не надеясь в футболе уже на что-то серьезное. Заявили меня по старой памяти за «Искру», но сезон там — пустая трата времени. В этой команде алкоголиков я со своими представлениями о спортивном режиме выглядел инопланетянином.

— С сердцем-то у вас с тех пор как?

— Кардиограмма снова ухудшилась после того, как попал в «Кристалл», образовавшийся на базе команды смоленского института физкультуры. Там не в пример Орехова — для меня сделали щадящий режим тренировок. Постепенно организм адаптировался к нагрузкам, и впоследствии за сердце опасений не возникало. Отделался, можно сказать, легким испугом.

ТЕРРОР

— Десять лет назад в нашем футболе все было совсем по-другому. Что из того периода нынче кажется особенно диким?

— То, что от защитника требовали бегать за своим нападающим по всему полю. Вцепился в него зубами — и попробуй хоть на шаг отойди. Какая подстраховка, какая «зона»… Форму раньше сами стирали, чего теперь и в помине нет. Заметно изменилась психология игроков. В клубах стали платить огромные деньги, и все боятся их потерять. В «Торпедо», ЦСКА, «Шиннике» я уже не встречал футболистов, которые бы крепко поддавали. Наоборот, каждый печется о своем здоровье.

— Самарский сезон каким в памяти сохранился?

— Во второй лиге я привык к тому, что спокойно могу нагнать любого соперника, почти всегда исправить собственную ошибку. В «вышке» подобные номера не проходили. Никогда не забуду, как надо мной в матче с «Динамо» издевался Черышев. Уже на третьей минуте отдал из-под меня голевой пас. Потом хет-трик сделал. Малейшая моя оплошность — и динамовский форвард метеором улетал к нашим воротам, как бы я ни пыжился. В жизни видел лишь одного игрока быстрее Черышева.

— Кто же это?

— Анри. Играл против него за сборную в товарищеском матче в Париже и был поражен, что человек на своих двоих способен развивать такую скорость! Когда бежал за ним, клянусь — ветер свистел в ушах. И тем не менее француз уносился от меня, как от стоячего. Невероятно…

— Покидали вы «Крылья», помнится, со скандалом?

— Да, через КДК. В Самаре на меня здорово обиделись, в газетах объявили рвачом и хапугой. Дело в том, что по контракту мне должны были предоставить там квартиру Произошла задержка. И я подал заявление в КДК. Это был предлог, чтобы поскорее уйти из «Крыльев». Понимаю, некрасиво вышло, однако еще сезона в Самаре я бы не выдержал. Я боялся уже играть в этом городе.

— Чего боялись?

— Команда выступала неудачно, я допускал много не свойственных для себя ляпов. Вокруг пошли разговоры, мол, Даев — случайная фигура в высшей лиге. Самарские болельщики тоже любви ко мне не питали, считали «деревянным». Навалилось все одно к одному. Морально там стало невыносимо. Поэтому уехать готов был куда угодно. Аверьянов, как ни странно, отпускать не хотел. Верил, что рано или поздно раскроюсь. Я и раскрылся. В другом, правда, клубе… А в «Балтике», к слову, ничего конкретного не обещали. С моей стороны поездка туда была чистой воды авантюрой. Две ночи перед этим не спал, извелся весь. Ткаченко на позиции либеро наигрывал другого защитника — Ролевича. Подозреваю, надолго осел бы там в запасе, если бы мой конкурент не сломался в первом же туре. Выпал шанс, а уж я его не упустил.

— Однажды в «Балтике» Ткаченко отрядил вас в нападение, и вы умудрились забить гол. Чем же руководствовался тренер, отправляя в атаку футболиста, прежде игравшего исключительно в защите?

— Для меня самого тот шаг остался загадкой. Принимаем дома «Тюмень». После первого тайма счет 0:0. В роли форварда у нас действовал Федьков, игрой которого Ткаченко был крайне недоволен. И в перерыве от него ни с того ни с сего слышу: «Выйдешь вместо Федькова. Давай, наведи террор впереди». Я подумал, это шутка. Улыбнулся. А Леонид Иванович, оказывается, говорил серьезно. Ну, думаю, террор так террор. Было у меня два момента — один использовал. «Балтика» победила — 2:0, а Ткаченко таким счастливым, как в тот вечер, я больше не видел.

УСТАНОВКИ

— Это был единственный случай, когда тренер вас чем-то сильно удивил?

— Нет. Понять логику Романцева тоже не всегда удавалось. В 2001-м, например, он регулярно вызывал меня в сборную, но неизменно оставлял на скамейке. Потом в Москве в контрольном матче с греками не включил даже в число запасных. А через две недели — важнейшая игра в Словении. И вдруг я выхожу в основном составе! Никто из защитников травм не получал, на тренировках я выглядел как обычно. Чем заслужил внезапное расположение Романцева — ума не приложу. Если бы он изначально на меня в той встрече рассчитывал, наверное, все-таки проверил бы сперва в деле с греками. Я же до этого ни минуты за сборную не провел.

— Сам он об этом ничего не говорил?

— Нет. Романцев не сторонник задушевных бесед с игроками. Я, как и многие в сборной, ни разу не общался с ним с глазу на глаз. И установки у него рекордно короткие. От силы минут на двадцать. Что на чемпионате мира, что в товарищеском матче. Но мне лично подобная лаконичность нравилась. Обрисовали тебе задачу на поле, рассказали, что да как — и в бой. А то Шевченко или Газзаев могли такой поток информации обрушить, что, ей-богу голова трещать начинала. У Газзаева норма: в день игры — три установки. Сначала индивидуально с футболистом толкует, затем по линиям всех к себе вызывает и, наконец, в раздевалке общую установку дает. Каждая длится минут по пятнадцать. Тяжело. Шевченко практиковал по две установки — индивидуальную и общекомандную.

— Самая памятная из них?

— Затрудняюсь какую-то выделить. Вот в некоторых российских командах установки бывали колоритные. Заходил главный тренер в раздевалку, кидал на стол мешок с деньгами и произносил единственную фразу: «Выиграете — заберете». Но в своих клубах я с этим не сталкивался.

РОЗЫГРЫШ

— «Балтика» вылетела в первый дивизион, а вас настойчиво обхаживали ЦСКА и «Торпедо». Что нашли заманчивого во втором варианте?

— На самом деле уходил я в ЦСКА. Уже и соглашение личное заключил. После чего обо мне благополучно забыли. Требовалось уладить ряд вопросов с «Балтикой», с которой у меня был действующий контракт, а мне армейские руководители заявили: «Ты там сам в Калининграде разберись и звони». С защитниками у Долматова был полный порядок, и понял я, что ЦСКА не больно-то во мне нуждается. Зато в «Торпедо» отнеслись так, что отпали последние сомнения. Из Калининграда прилетел с семьей в Москву и дальше на электричке собирался махнуть к родителям в Тулу. Узнав об этом, мне в «Торпедо» предоставили автомобиль. И отвезли в Тулу, несмотря на то что никаких бумаг с клубом я еще не подписывал. Да и звезда я разве какая-то, чтобы таким вниманием меня окружать?

— Не прогадали?

— Ни в коем случае. «Торпедо» — лучшая моя футбольная страница. Здесь я вырос в игрока сборной. Чему, кстати, забавная предшествовала история. Газеты вовсю трубили, что со дня на день меня должны туда взять, но официального приглашения не поступало. И вот были мы где-то на выезде, сижу в гостинице — звонок на мобильный. «Вячеслав, мы давно за вами следили и приняли решение вызвать вас в сборную России», — сообщает в телефоне незнакомый голос. Я обрадовался, лихорадочно расспрашиваю, куда и когда надо приехать. Мне что-то отвечают, попутно интересуются, с кем бы в номере на базе предпочел бы поселиться. После вешаю трубку и… слышу за стенкой взрыв смеха. Это Кормильцев с Вязьмикиным, главные наши остряки, меня разыграли. А я купился… Эх, хорошая была у нас команда. Веселая, дружная.

— Дружная? А что же вы тогда с Литвиновым прямо на поле едва не подрались? Почти как недавно англичане Дайер с Бойером.

— Нет, у нас с Виталиком до мордобоя не дошло. Хотя были к этому близки. Я второй год находился в команде, а Литвинов только пришел из «Уралана», пытался самоутвердиться. Он играл переднего защитника, я — либеро, вот и не сошлись мы во взглядах на торпедовские действия в обороне.

— А если без ложной дипломатии?

— Обматерили друг друга как следует. Помирились, впрочем, тем же вечером. Сели после игры за кружкой пива, обсудили преспокойно все и убедились, что для общего же дела старались. В разгар матча порой сложно эмоции сдержать.

ТРАВМА

— Почему не захотели продлить контракт с «Торпедо»?

— Я с громадным уважением отношусь к Виталию Шевченко. Во многом благодаря ему достиг уровня сборной. Но за три года нашей совместной работы мне все изрядно приелось. Застаиваться начал. Хотелось каких-то новых впечатлений. Не из тех я людей, что готовы всю жизнь провести в одном клубе.

— А как же ваш друг Семшов? Играет себе который год в «Торпедо», отметая любые предложения, и никуда оттуда, похоже, не стремится.

— Я с семьей достаточно помотался по стране, для нас лишний раз поехать куда-то — не вопрос. А Игорь родился и вырос в Москве, в Лужниках ему каждая кочка знакома. Срываться с насиженного места всегда непросто. Особенно с женой и ребенком… У меня нет однозначного ответа на вопрос, правильно ли я поступил, расставшись с «Торпедо». Именно после этого на меня посыпались травмы.

— Может, совпадение?

— Не исключено. Однако все ведь еще от головы идет. В «Торпедо» я чувствовал себя очень уверенно и комфортно. О ЦСКА такого сказать не могу. Туда набрали полно молодых ребят. На их фоне в свой «тридцатник» я выглядел чуть ли не дедушкой. Что тренер с легкостью прощает юному дарованию, редко сойдет с рук ветерану. В ЦСКА у меня не было права на ошибку, а это жутко давило на психику.

— Неужели вы не знали, на что шли?

— Разумеется, не предполагал, что все так обернется. Вообще-то из «Торпедо» я планировал за границу отбыть. Речь, по словам агента, шла о «Шальке», «Грассхоппере» и итальянском клубе серии А. И тут на горизонте появился Гинер. Условия шикарные, не хуже, чем в «Шальке» или на Апеннинах. Клуб амбициозный, из Москвы. Зачем куда-то ехать в неведомую даль, без языка и четких перспектив? Я даже обрадовался, что отпала необходимость паковать чемоданы, потому что по большому счету никогда за рубеж и не рвался.

— А правду говорят, что накануне чемпионата мира-2002 вы утаили от врачей сборной серьезность своей травмы?

— Пусть это останется на совести Гершковича, который после возвращения из Японии запустил почему-то подобную версию. Я никого не обманывал и ничего не скрывал. Впервые приводящую мышцу дернул — по иронии судьбы — в Лужниках в матче с «Торпедо». Из-за этого финал Кубка через неделю пропустил. Постепенно оклемался, по крайней мере в Бору пахал уже наравне со всеми, сыграл на турнире LG. Дня за два до вылета в Японию на базу должен был приехать Владимир Путин. В ожидании президента России тренировку затянули часа на два. А погода сырая, газон мягкий. Минут за пять до окончания занятия, выпрыгнув за мячом, ощутил в мышце дискомфорт. Щелчка, характерного при ее надрыве, не было. Я — к врачам, внутренне уже прощаясь с чемпионатом мира и своим местом в заявке. Но меня заверили, что повода для беспокойства нет: дескать, это спазм. В Японии неделю бегал по кругу и к стартовому матчу с Тунисом полностью восстановился. Беда подстерегла на последней тренировке перед игрой с Японией. В момент удара по мячу в мышце раздался знакомый до боли — во всех смыслах — щелчок. Все было кончено.

— Поэтому и попросили тренеров отпустить вас в Москву?

— Да. Неловко себя чувствовал. Вся команда вкалывает, готовится к матчам, а я слоняюсь по базе туристом. С такой травмой минимум на две недели о футболе следовало забыть. У врачей сборной и без меня забот хватало, вот и рассудил, что лучше мне домой вернуться и заняться в клубе своим лечением. Разочарование, конечно, было страшное. А на исходе сезона Газзаев открытым текстом мне сказал, что на моей позиции будет использовать Шершуна. Тренер создавал команду с прицелом на будущее, а какие в 30 лет могли быть перспективы? Я был не слабее Шершуна. Просто он почти на десять лет моложе. Сразу озадачился поиском новой команды. Не хотел, чтобы в ЦСКА на меня смотрели как на дармоеда. Замечал какие в команде бросали взгляды на некоторых игроков, которые прочно увязли в дубле, но уходить никуда не спешили. Зарплата-то все равно капала…

— Чего больше у вас в мыслях о завтрашнем дне — оптимизма или тревоги?

— Определенное волнение, не скрою, присутствует. Какой из меня тренер получится? Ответа пока не знаю. Главное, мне кажется, не бояться учиться. И верить в свои силы. В конце концов, все через это проходят. Не я первый, не я последний.

Александр КРУЖКОВ. Газета «Спорт-Экспресс». 12.05.2005.

 

БОМБАРДИРЫ

1	Дзюба Артём	232
2	Кержаков Александр	226
3	Павлюченко Роман	189
4	Веретенников Олег	185
5	Мостовой Александр	163
6	Родионов Сергей	162
7	Смолов Федор	156
8	Кириченко Дмитрий	152
9	Лоськов Дмитрий	152
10	Бесчастных Владимир	148
11	Карпин Валерий	143
12	Черенков Федор	141
13	Гаврилов Юрий	140
14	Аршавин Андрей	132
15	Семак Сергей	131
16	Тихонов Андрей	127
17	Андреев Сергей	126
18	Сычев Дмитрий	125
19	Погребняк Павел	125
20	Вагнер Лав	124
21	Колыванов Игорь	118
22	Семшов Игорь	115
23	Промес Квинси	114
24	Саленко Олег	114
25	Титов Егор	113
26	Кокорин Александр	107
27	Булыкин Дмитрий	106
28	Терехин Олег	105
29	Азмун Сердар	103
30	Есипов Валерий	102
31	Бородюк Александр	100

 

  

ПОМОГИТЕ НАШЕМУ ПРОЕКТУ

ФУТБОЛЬНЫЕ БОМБАРДИРЫ РОССИИ

перевод НА КАРТУ

4817 7601 9403 8885